Бриллиантовый корсак

Я думаю, охотники знают, что корсаком называют небольшую степную лисицу. Водится этот зверь в казахстанских степях и в наших барабинских колках, на юге Западной Сибири. В отличие от огненно-красных лисиц, корсаки более светлые — соломенно-желтые. Мне часто доводилось встречать, а иногда и добывать корсаков.

Однажды после длительной пурги я решил погонять зайцев. Приятно было побежать на лыжах по утреннему сибирскому морозцу. Оказавшись у реки, я сбавил скорость, и шел, не спеша, выискивая заячьи следы. Спускаться на лед я поостерегся — снег лежал на нем толстым слоем, местами виднелась вода, и можно было запросто принять холодную ванну.

Несколько лет назад по берегам Чулыма были посажены саженцы тальника, чтобы весной их не размывала талая вода. Теперь берега так сильно заросли, что пройти сквозь тальник было невозможно. Иногда я останавливался и палкой колотил по кустам, надеясь выгнать притаившегося длинноухого. И не напрасно. Я увидел зайца шагах в пятнадцати от себя. Он настороженно крутил головой, стараясь понять, откуда приближается опасность. Наконец, заяц не выдержал и бросился наутек, но тут же после выстрела подпрыгнул, кувыркнулся и замер на снегу.

Порадовавшись удачному выстрелу, я убрал трофей в рюкзак и пошел дальше. Все-таки приятно, когда за плечами чувствуется тяжесть добычи!

Когда тальник закончился, я повернул в сторону болота в ближний колок. Шел осторожно, здесь тоже могли быть зайцы. За болотом был довольно большой заливной луг, на котором тут и там стога сена. Здесь всегда было много мышей, а значит, наведывались и рыжие кумушки.

Я остановился за реденьким кустом камыша и поднес к глазам бинокль. У небольшого кустика травы, спрятав нос в пушистый хвост, лежал корсак. Его светло-желтый мех поблескивал радужными блестками, будто был посыпан мелкими бриллиантами. Чтобы приблизиться к зверю незамеченным, надо было сделать огромный круг, а потом идти, прячась за стогом сена.

И вот я уже бегу по снежной целине, будто участвую в соревнованиях. Снег под лыжами скрипит, постанывает. Хоть морозец и под двадцать градусов, мне не холодно, руки горят, руки в варежках вспотели. Сделав почти километровый круг, пошел тихо, приводя дыхание в норму. Вот и стог сена впереди меня, а за ним — корсак. А вдруг он почувствовал опасность и убежал? Всякое бывает...

У стога я остановился, снял лыжи и пополз по пластунски. Замер у снежного надува, поправил капюшон на голове, осмотрелся. Корсак лежал на прежнем месте. До него было далековато, метров шестьдесят. Лежа за бугром, я думал: стрелять или попробовать еще подползти? Все-таки далековато для верного выстрела. А ползти опасно, — зверь может заметить или учуять. Может, мышью запищать?

И я начал пищать. Раз пропищал, второй. Корсак вдруг вскочил, насторожился, прислушался. Я еще раз пропищал. Зверь направился в мою сторону. Однако, пробежав метров десять, остановился и замер. Больше пищать я не стал, не захотел рисковать. Хорошенько прицелился и нажал на спусковой крючок. В этот день мне везло. Корсак свалился замертво.

Я очень удивился, когда взял зверя в руку. Мех у корсака был обледенелым, мелкие пряди шерсти, свисавшие с боков, блестели на солнце и позванивали. Видимо, не так давно корсак провалился на реке в полынью. Ничего удивительного — лисы и корсаки любят промышлять вдоль речек и часто их переходят.

Александр Иванов