Был такой случай…

О вреде и пользе крепкого «чая»
Охотились мы на уток в Тверской области. Стояла поздняя осень. Хорошие, теплые, солнечные дни. По ночам уже заметно подмораживало, и утром трава и камыши, что тянулись широкой полосой вдоль берега, казались, будто припудренными от инея. Охота складывалась не совсем удачно. Видимо, местная утка уже отлетела южнее, а остатки ее рассеялись по многочисленным водоемам. Северная же еще не тронулась в путь ввиду хорошей погоды. За несколько дней удалось на шесть ружей взять не более десятка кряковых. Зато каких! Каждая утка словно золотой слиток. Тяжелая, налитая жиром. Не чета ранне-осенней.

Вот и на этот раз после упорного, но бесполезного утреннего бдения в шалашах, да еще при отвратительной, какой-то унылой работе наших подсадных, решили мы обследовать водоем на предмет возможного нахождения в тростнике затаившихся уток. Отправились прочесывать прибрежную растительность вчетвером. Кто на лодке, кто пешком. Двоим нашим товарищам такая затея не понравилась и, сославшись на то, что надо бы попить чайку, они под этим предлогом улизнули в лагерь. Энтузиазм мой в поиске уток исчез после того, как я с головой ухнул в какую-то яму. До этого же, в течение почти трех часов, я словно кабан ломился по тростниковым зарослям, проклиная уток, которые никак не хотели вылетать из крепи, а может их просто там не было. Уставший и мокрый насквозь я поплелся в лагерь. Там уже все были в сборе и изрядно навеселе. Видимо, на природе на человеческий организм так действует крепкий чай.

Переодевшись, я подсел к столу. За столом вовсю шли охотничьи разговоры. В основном вспоминались старые добрые времена, когда и дичи было «море», и чирки крупнее, чуть не с гуся, и ружья, не то, что нынешние — можно стрелять не целясь, все равно попадешь, лишь бы ствол был направлен в сторону дичи. Смотрим, приближаются к нашему лагерю со стороны озера до боли знакомые силуэты, которые, подлетев поближе, оказались вполне даже приличными кряквами. Два селезня шли на предельной скорости, торопясь куда-то по своим утиным делам, и довольно высоковато. Что тут началось! Все кинулись к ружьям. Александр, который первый ушел пить «чай», так в этом преуспел, что чуть не упал в котел с горячим супом. Самым быстрым и ловким оказался старший из нас — Семеныч. Он, как сайгак, в три прыжка очутился возле ружья, кстати, своего старенького «зауэра», вскинул его и практически не целясь дал дуплет вдогон пролетающим над лагерем селезням. И самое удивительное — попал в обоих! Мы стояли и, раскрыв рты, смотрели, как селезни рушатся в заросли кустов. Семеныч, словно пятнадцатилетний пацан, скакал по поляне, что-то орал про Зоркого Сокола, потом стащил шапку с лысой головы, ударил ее оземь, поднял, и зашвырнул в кусты... К нему уже бежали со всех сторон и, еле отловив его на поляне, начали от всей души поздравлять, и предлагали, не сходя с места, выпить на кровях. На что Семеныч сказал: «Надо еще найти!».

Действительно, после выстрелов, селезни упали далековато, какое-то расстояние, в силу большой скорости полета, пролетев по инерции. Самое главное, что мы так обрадовались удаче, что не запомнили точно место падения трофеев. Все отправились искать добычу, а заодно и шапку Семеныча. В отличие от уток шапку мы нашли довольно быстро. Утки как сквозь землю провалились. После получаса упорных, но безрезультатных поисков в густых кустах и траве Семеныч сказал, что надо выстраиваться в цепь. Он расставил всех словно на номера, взяв в цепь даже Александра, который после «чая» плохо стоял на ногах и засыпал на ходу. Тут, конечно, еще сказались ранний утренний подъем, и вчерашний поздний отход ко сну. Мы хотели отправить Сашу в лагерь, но он очень хотел помочь Семенычу и рвался в бой. Семеныч изрек: «Ладно! Чем больше народу, тем больше вероятность найти уток», и мы двинулись на поиски. Семеныч временами покрикивал, командовал, чтобы все участники поисковой группы соблюдали равнение. Он кричал: «Если подранки, нужно добрать. Главное не дать им уйти!»

Я шел уже без всякого энтузиазма, а в голове, после слов Семеныча: «Не дать уйти!» почему-то крутилось: «Брать только живыми! В плен!» Скоро равняться в цепи стало невозможно, так как в густых, высоких кустах, росших сплошняком, рядом идущих уже не было видно. Очевидно, все разбрелись как попало. Искали долго, иногда внезапно встречаясь друг с другом, дурашливо при этом здороваясь и раскланиваясь. И, что самое удивительное — нашли. Два изумрудоголовых красавца лежали почти рядом. Биты они были чисто, поэтому в «плен» брать не пришлось. Все собрались на месте находки. Отсутствовал лишь Саша — тот самый, любитель крепкого «чая». Стали звать, в ответ — тишина. Долго звали. Начали вспоминать, кто и в каком месте его видел в последний раз. Вроде вспомнили. Обыскали все в этом месте — нет! Семеныч сказал: «Встаем в цепь, и назад! Нужно искать». Идем цепью, временами зовем друга. Результата пока нет. Вдруг со стороны Игоря, который, произнося не самые литературные выражения, продирался по кустам, послышался сначала возглас удивления, а затем раздался взрыв смеха. Вскоре все собрались на том месте...

Александр лежал на земле возле куста и мирно спал! Во сне он легонько похрапывал и причмокивал. Видимо, снилось ему, как он подманивает в манок уток, а может быть, как балуется «чайком». На голове у него росли здоровенные рога, а точнее, рядом с головой лежал один прекрасный рог лося о восьми отростках, чуть поеденный грызунами. Туту всех собравшихся начался безудержный приступ дикого хохота. Смеялись до слез, до икоты. Не смеялся только Семеныч. Он стоял, слегка покачиваясь (видимо от усталости!), и задумчиво глядел на спящего охотника. Затем вдруг изрек: «А у него жена есть? А то, — он кивнул в сторону рога, — примета плохая...».

После слов Семеныча некоторые, в том числе и я, рухнули на землю словно подкошенные, задыхаясь от смеха, катались по траве рядом с проснувшимся и ничего не понимающим Александром. Он, хлопая глазами, удивленно обвел всех взглядом, затем спросил: «Чего смеемся?» и, посмотрев вниз, увидел рог. Саша тут же вскочил и начал радоваться вместе со всеми. Он каждого обнимал по очереди, и дико орал: «Ура! Ура! Молодцы! Лося завалили! Вот здорово-то! Кто?» После того, как ему все объяснили, Александр сник и сказал: «Жаль! А я думал, лося...» К нему подошел Семеныч и успокоил: «Сань, да ладно тебе... Лицензии у нас все равно нет. Во-вторых, хорошо, что ты, это, не женат, а то вот примета, понимаешь, плохая. А самое главное — жив остался, упал удачно. А то напоролся бы, падая, на рожище, и все, привет родителям!» Рог этот Саша подарил Игорю. Объяснил это тем, что он этот рог не находил, а Игорь, как бы и рог, и его самого нашел. А может, кто знает, подарил просто потому, что не был женат, в отличие от Игоря, и обладать таким трофеем ему было бы не вполне логично. Такая вот добрая шутка!

«Куда Вам, сударыня?»
Торфяные карьеры близ деревни Селенское, что на Нижегородчине. Август. Охотимся на уток на вечернем перелете. Двое моих друзей, накачав резиновую лодку, отправились на островки, расположенные посредине карьера. Я же, свистнув собаку, пошел по берегу недалеко от нашей стоянки. Здесь, с края карьера, в воду вдавался узкий мысок, уходя в глубь карьера метров на тридцать. На этом мыске мы с собакой и расположились. Трава доходила до уровня груди, поэтому маскироваться еще как-то необходимости не было. Сначала мой друг, находившийся на маленьком островке метрах в ста от меня, красивым выстрелом сбил чирка. Он упал ближе к моему мыску, и моя собака, сработала по нему — вынесла из воды на берег. Потом Саша дуплетом взял двух лысух, выплывших из осоки. Позднее еще какую-то утку. Я уже не мог в сумерках рассмотреть.

У меня же пока было тихо. Вдруг, прямо на мой мысок, низко налетают две кряквы. Выстрел. Первая утка, сложив крылья, падает прямо мне под ноги. Второй! Другая, с перебитым крылом, снижаясь, пролетает мимо, чуть не задев меня! Разворачиваюсь, и стреляю накоротке в угон. Мимо! Слишком мало расстояние до цели. Утка, подняв фонтан брызг, падает на плес и сходу ныряет. Собака бросается в воду, доплывает до того места, куда упала утка, кружится на месте, озирается. Утки нет. Собака опытная, видела разные утиные фокусы и, зная, где может скрываться подранок, плывет к береговой линии, в траву. Я слежу, чтобы подранок не ушел с этого заливчика на большую воду, иначе начнет нырять и поминай как звали. Ни за что не доберешься! Собака ищет по траве, бегает туда-сюда.

Смотрю, товарищи мои плывут назад. Подплыли. Я им объясняю ситуацию. Они вплывают в заливчик, останавливают лодку посредине, и внимательно наблюдают, может появится утка, выгнанная собакой из травы. С моего места практически уже ничего не видно. А собака в траве шурует, только шелест стоит! Вдруг один из друзей как заорет: «Ай, черт!», а другой так спокойно и вежливо говорит: «Куда Вам, сударыня? К какому берегу прикажете править?» Я не понял, в чем дело, так как из-за темноты уже ничего не видел. Потом, когда вернулись в лагерь, мне все рассказали. Оказывается, утка, видимо, выгнанная собакой из травы, вынырнула прямо у борта лодки, и то, ли с перепугу, то ли не разобрав, что это за предмет на воде, прыгнула в лодку. Причем, сначала на борт, на котором покоилась рука одного из товарищей, сжимавшая ружье, которое он от неожиданности чуть было, не уронил в воду. Затем на дно лодки. Друзья, естественно, от такой неожиданности опешили. Утка же ждать дальнейшей развязки не стала и бултыхнулась в воду по другому борту. Эту утку я добрал на следующее утро на том же самом месте.

Бей своих, чтобы чужие боялись!
Я держал хороших подсадных. И вот появились у них утята. Когда они подросли, и у них отросли крылья, я их изловил, каждого утенка окольцевал, и подрезал крылья, чтобы не улетели. Утки мои паслись на вольных хлебах. Весь день они проводили на реке и лишь к вечеру приходили домой. Родители, все лето жившие в деревне, ухаживали за ними, кормили. В августе, как только открылась охота, я уехал на пару недель в свои заветные охотничьи места. Вернувшись, справился у родителей о наличии и здоровье своих уток и, получив удовлетворительный ответ, решил обследовать мелкие болотца вокруг деревни. На них постоянно держались выводки чирков, а иногда и кряковые. На всякий случай спросил у матери, куда ходят, где обитают днем наши утки? Оказалось, что постоянно торчат на реке, и с реки — никуда. Это меня устраивало, так как болотца находились совершенно в другой от реки стороне и вероятность случайно «добыть» свою утку, исключалась. Я взял свой полуавтомат и зашагал по направлению к первому болотцу. Зарядив ружье, стал аккуратно подкрадываться к кустам, окаймляющим болото. И, о удача! Сквозь ветки вижу сидят две. Кряковые! Выждав, пока сплывутся, стреляю. Обе перевернулись вверх брюшками. А из травы, испуганно озираясь, выплывают еще три. Делаю туда три выстрела. Две готовы, а одна, наверно, подранок, улепетывает по воде. Выскакиваю, продравшись сквозь кусты на берег. А там... Этих уток еще штук пятнадцать. Уплываю от греха подальше к противоположному берегу вслед за «подранком». Тут я, естественно, все понял. Слазил в воду, достал «трофеи» — все с кольцами. Убитых уток я потом отдал соседям. Как я себя проклинал, и уток тоже. Ну почему, как раз в мой приезд, их угораздило в первый раз пойти именно на это болото! Оказывается, смена обстановки иногда не просто вредит, а заканчивается трагически!

Вячеслав Ососков,
Нижний Новгород


Поделиться







Индекс цитирования

© 2007–2024 Астрахань