М. Т. Калашников: «Когда вспоминаю об охоте, теплеет на душе»

Михаила Тимофеевича Калашникова знает весь мир как создателя стрелкового «оружия всех времен и народов» — автоматов АК-47, АКМ и их модификаций, ручных и танковых пулеметов.
О М. Т. Калашникове написано много и у нас, и за рубежом. Неоднократно переиздавались его воспоминания. Но мало кто знаком с Михаилом Тимофеевичем как с охотником и рыболовом.

Я. Т.: Михаил Тимофеевич, расскажите, пожалуйста, нашим читателям как Вы пристрастились к охоте?

М. К.: Охотиться я начал не в лесах Алтая, где родился, а на озерно-степных просторах Казахстана. Работая в отделении Турксиба на станции Матай до призыва в РККА, приобрел по случаю «быушную» тульскую двустволку 16 калибра. Среди товарищей по работе были охотники. К ним я и примкнул. Стали выезжать на озера. Очень скоро наловчился брать утку на взлете с первого выстрела, благо птицы было видимо-невидимо. Вот только доставать подбитую дичь приходилось вплавь — ни лодки, ни собак. Но разве это помеха 20-летнему парню! Добывать много дичи за один выезд мне, холостяку, не было нужды. Уток отдавал тем, кого обошла удача, а несколько штук привозил хозяйке, у которой квартировал.

В осенне-зимний сезон ездили на заячьи охоты. Постепенно и здесь мои результаты сравнялись с результатами бывалых охотников. Не везло мне только на сайгаков. Они не подпускали ближе 50-ти метров, а эта дистанция для моей «тулки» была недосягаемой.

Перед призывом в РККА ружье продал. Так и завершился первый период моего увлечения охотой. Вновь заняться ею мне удалось только через шесть лет, хотя мысленно я постоянно продолжал охотиться.

Я. Т.: Михаил Тимофеевич, а какому оружию Вы отдаете предпочтение, или, вернее, какое у Вас самое любимое ружье?

М. К.: Как я говорил, первое ружье, я приобрел, руководствуясь соображениями дешевизны. А после войны, когда уже определился на конструкторской работе в Коломне, мне посоветовали приобрести ружье 12 калибра. Подкопив деньжат, поехал в Москву в оружейный магазин, как помню, на Неглинной улице. Попросил показать приглянувшееся ружье. В то время я еще не очень разбирался в эргономических характеристиках ружья. Повертел понравившееся ружье в руках, вскинул его к плечу, посмотрел в стволы — блестит. Расплатился, ружье в чехол и домой, надо поспешать — через неделю открытие охоты по перу.

Первый выезд на охоту на заокские озера показал, что ружье вполне годится для стрельбы по уткам с расстояния до 30 метров, но слабовато для более значительных дистанций. Побывав на заячьей охоте, я еще сильнее убедился в преимуществах ружей с кучным и дальним боем.

Возможность заиметь еще одно ружье у меня появилось уже в Ижевске. В день моего сорокалетия мне подарили ИЖ-54. С этим ружьем я охотился долго и результативно, отличное ружье! И сейчас я его нередко беру на охоту, но уже кажется тяжеловатым. В последующие годы у меня появились другие модели гладкоствольного и нарезного оружия, в том числе и сделанные на конструктивной основе автомата АК. Но сейчас чаще всего охочусь с «тройником» — два ствола гладкие — 16 калибра, и нарезной — 8,2 мм.

Я. Т.: С выбором охотничьего оружия, Михаил Тимофеевич, все ясно, а расскажите, пожалуйста, об охоте после переезда в Ижевск.

М. К.: В Казахстане и в Коломне я охотился в основном на уток, зайцев и другую некрупную дичь. С переездом в Удмуртию возможности реализации охотничьей страсти существенно расширились. Хотя бы потому, что наш экспериментальный цех изготавливал опытные образцы охотничьих карабинов от 5,6 до 9 мм калибра и кроме лабораторных испытаний практиковалось их опробование в натуре — на охоте. Были очень опытные испытатели, которые с нашими образцами выезжали на охоту на Сахалин, Камчатку, в Казахстан, Якутию, Алтай для отстрела медведей, лося и других диких животных в тайге, в горах, в степи, во льдах. Виртуозами и энтузиастами этих опытных охот были Г. Залазьев и В. Березин. С ними и я, при возможности, выезжал. А когда был разрешен в Удмуртии отстрел медведя, лося, кабана начал принимать активное участие в коллективных выездах на охоту на этих зверей. Дичи было много. Лицензии закрывались, как правило, с первого выезда.

В числе моих постоянных компаньонов были начальник республиканского управления КГБ  Н. И. Неверов, профессор ижевского сельхозинститута В.В.

Соколов, представитель ГРАУ при Ижмаше, а в последующем мой помощник Н. Н. Шкляев, и сын Виктор, тоже конструктор-оружейник.

Я. Т.: Михаил Тимофеевич, расскажите поподробнее хотя бы об одной охоте.

М. К.: Вообще-то я не любитель хвастать трофеями, живописать свои охотничьи удачи. Но об одной утиной можно рассказать, она мне особенно запомнилась тем, что я оказался в компании очень интересных людей. Это было в начале 80-х годов теперь уже прошлого века. На охоту поехали на двух ГАЗ-69. На одной я с Николаем Ивановичем Неверовым, на другой руководитель «Удмуртнефти» Валентин Иванович Кудинов с женой Тамарой Яковлевной и с одним из своих заместителей. Место, где мы остановились на высоком берегу Камы, мне было незнакомо. Мои спутники, как я догадался, тут уже бывали. С высокого берега в Закамье были видны огромные лесные просторы с прогалинами вокруг озер и вдоль длинных стариц. Площадка, где мы остановились, небольшая и очень удобная для обустройства бивака. До берега крутой спуск метров двести, вблизи ни одного строения. Забегая вперед, скажу, что когда я приехал сюда через пару лет, то увидел прекрасно обустроенную охотничью базу удмуртских нефтяников.

Вдоволь налюбовавшись заречными просторами, мы поставили палатки. Кроме трех палаток соорудили навес над трапезным столом. Мужчины занялись заготовкой дров, а Тамара Яковлевна приступила к подготовке обеда. Обедали не спеша, с рассказами и прибаутками. Времени до начала охоты оставалось еще достаточно. Обед всем понравился. Выпить было предложено только грузинское красное вино, в этой компании такое правило установила Тамара Яковлевна. Отменно пообедав, мы начали готовиться к охоте. Накачали свои «уфимки», усевшись по двое, бесшумно поплыли в мелководную заводь. Валентин Иванович, зная хорошо эти места, определил каждому «огневую позицию».

Заняв указанное место, я, как смог, замаскировался и стал ждать начала перелета уток. Вскоре пролетели две утки. Выстрелить по ним не успел. Но переживал недолго. Одиночки и небольшие стайки полетели одна задругой. Сделал несколько дуплетов подряд, стараясь запомнить места падений битых уток. Мы договорились сидеть не до темна, чтобы успеть подобрать трофеи засветло. Войдя в воду в болотных сапогах, я без труда подобрал сбитых мною уток — крякву и чирка-свистунка. Наиболее удачлив был Кудинов. Он стрелял из своего надувного шалаша, расположенного в сужающейся части старицы. Поднявшись к нашему «стойбищу», мы были счастливы увидеть накрытый стол с дымящимся чайником. После долгого сидения в лодке на речной прохладе горячий ужин и чай с душистыми травами были очень кстати. К тому же хозяйка стола разрешила наполнить наши стопки водкой из армейской фляжки. Ужин прошел в веселой, дружеской обстановке.

Когда вспоминаю об этой охоте, впрочем, как и о многих других, теплеет на душе.

Я. Т.: Михаил Тимофеевич, а в каком охотничьем обществе Вы состоите сейчас и как давно?

М. К.: Я точно не могу припомнить, когда сформировалось общество ижмашевских любителей охоты, наверно, к концу 60-х годов. До этого я состоял в городском обществе. Там я получил охотничий билет, платил взносы, получал путевки. А когда образовалось заводское общество, мне предложили перевестись туда. Председателем нашего коллектива много лет, до ухода на пенсию, бессменно был Борис Федорович Файзулин — главный инженер Ижмаша, страстный охотник и рыбак. Он много сделал для становления этой организации и заводского охотхозяйства. Вначале наши охотники пользовались отдельными заброшенными домами в деревнях на территории ижмашевского охотхозяйства. А в начале 70-х годов прошлого столетия обосновались в заброшенной деревне Нижний Юс Вавожского района. Под руководством Бориса Федоровича энтузиасты-охотники построили большой дом, в котором свободно размещалось до 25 охотников. Сделали баню, вырыли колодец, соорудили запруду у небольшой речки, построили гаражи и другие подсобные сооружения. Появился директор хозяйства Б. Балобанов. Нашли фонд зарплаты на содержание директора и нескольких егерей. Вскоре наше охотхозяйство стало лучшим в Удмуртии, а угодья самыми богатыми. Туда стали ездить не только в охотничий сезон, но и для сбора ягод, грибов и просто отдохнуть.

Я. Т.: Да, Михаил Тимофеевич, охота великая страсть! Но и рыбалка — дело интересное. Многие увлекаются тем и другим. А Вы?

М. К.: Я, пожалуй, больше охотник, чем рыбак. Но люблю летом посидеть с удочкой на берегу пруда на своей даче. Поймаю с десяток плотвичек или окуньков и ладно — будет мне с внуком уха из свежей рыбы. А в зимнее время прямо из окна дачи вижу десяток рыбаков-подледников, склонившихся над лунками. Но зимняя рыбалка меня не увлекла. Выезжаю и на Каму. Чаще всего с В.В. Соколовым. На его кафедре есть лаборатория ихтиологических наблюдений по Камскому бассейну рек. Так вот, студенты и аспиранты изучают внутренности рыб, ну а мы «исследуем» их вкусовые качества. Неоднократно ездили на Каму и с Б.Ф. Файзулиным в рыбопромысловую бригаду. Там у него старые друзья, которые всегда встречают нас с неподдельным гостеприимством. Нам доводилось тащить за веревку длиннющий невод, в котором оказывалось порой до двух центнеров рыбы. За «работу» нам подбрасывали в корзины 2-3-х килограммовых лещей, судаков.

Я. Т.: Как получилось, Михаил Тимофеевич, что Вы — конструктор признанного во всем мире автомата, поддержали идею создания на его конструктивной базе охотничьего оружия?

М. К.: В 1992-1993 годах на нашем заводе создалось критическое положение. Государственных заказов на боевое оружие не было, производство оказалось на грани остановки. Наступила пора массовых долгосрочных неоплачиваемых отпусков и увольнений высококвалифицированных специалистов. А что значит остановка конвейера сборки и обесточивание оборудования поточных технологических линий?!

Это считай — катастрофа. Чтобы как-то сохранить кадры специалистов, оборудование и инструмент, мощности и людей освоили выпуск гражданского оружия — карабинов «Сайга» и «Тигр». Хотя, если сказать по правде, самозарядное оружие на охоте я лично не признаю. Но приходилось считаться с суровой реальностью. Мы, естественно, стремились, как можно больше использовать в данном проекте деталей от боевого оружия. Так, например, первые карабины «Сайга-7,62» были почти полным аналогом АКМ, лишь с тем отличием, что в них была исключена стрельба очередями.

Понимая тяжелое финансовое положение завода, я, как конструктор боевого оружия, был вынужден согласиться с таким решением и принять личное участие в создании гражданского оружия. Вслед за нарезным карабином «Сайга-7,62» пошли в серию гладкоствольные «Сайга-410», «Сайга-20», «Сайга-12». Надо отметить, что это оружие потребителем было востребовано, увеличился сбыт и оживилось производство. Позднее, учитывая малопригодность патрона 7,62×39 для спортивной охоты, перешли на изготовление карабинов «Сайга-308» и «Сайга-9».

Я думаю, что мы поступили правильно, задействовав производство под выпуск гражданского оружия. Таким образом, без нарушения технологических процессов сохранили производство.

Я. Т.: Михаил Тимофеевич! Огромнейшее вам спасибо, что Вы нашли время встретиться и рассказать о своих охотничьих и рыболовных увлечениях. И напоследок: что бы вы пожелали читателям «Охотника»?

М. К.: Прежде всего — «Ни пуха ни пера». И еще: берегите зверя, не бейте даже в сезон лосих, в них же уже эмбрион, а может и два, не стреляйте самок тетеревов и глухарей, подкармливайте зверей и птиц. Любите нашу прекрасную российскую природу, сохраняйте и приумножайте ее, и за это вам воздастся сторицей.

Записал Ярослав Тычкин,
член Союза журналистов России


Поделиться







Индекс цитирования

© 2007–2024 Астрахань