В астраханских плавнях

Как-то давно решили мы с моим другом Пашей провести часть своего отпуска в Астрахани, где жил наш хороший знакомый Паша Соколов — заядлый охотник. Взяли билеты на самолет и уже через несколько часов приземлились на астраханской земле. Был конец сентября. Стояла непривычная для этого времени года жара. Пахло раскаленным асфальтом. В городе чуть не на каждом шагу продавали из бочек живую рыбу. Купив свежей рыбки, мы отправились по известному нам адресу. Встретили нас гостеприимные хозяева. За обедом выяснилось, что Павел не сможет отправиться с нами на охоту по состоянию здоровья, но обещал найти нам какого-нибудь провожатого из местных охотников. На поиски компаньона ушли три дорогих для нас дня. Эти дни мы посвятили знакомству с городом, с его архитектурой и памятниками старины.

Наконец желающий взять нас с собой на охоту был найден, мы познакомились с ним и немедля начали готовиться к отплытию: покупали продукты, патроны и прочее. Паша инструктировал нас, как вести себя в плавнях, что нужно сделать, чтобы сохранить добытую птицу, и особо просил ни в коем случае не стрелять лебедей, иначе нас может постичь большая беда. К этому он относился с суеверным страхом, и рассказал, как однажды чуть не утонул из-за того, что убил лебедя. Стрелять лебедя, мы впрочем, и не собирались, о чем клятвенно заверили нашего приятеля.

Рано утром, взяв такси, прибыли на лодочную станцию. Все необходимое, кроме ружей и боеприпасов, было отправлено еще накануне. Мы рассчитывали пробыть на охоте около десяти дней. Несмотря на то, что впереди было много времени, все же не терпелось поскорее отчалить от причала. Так и казалось, что нечто непредвиденное может помешать нам.

Но вот, наконец, двигатель запущен, и мы медленно выходим из лабиринта причалов. Тут такое количество всевозможных лодок и катеров, что просто диву даешься.

У нас был катер с водометным мотором от «Волги», с просторной светлой каютой. В передней части каюты — стол, по бокам удобные сиденья, которые на ночь легко превращались в спальные места, газовая плита для приготовления пищи, посуда, спальные принадлежности и т.д. Примерно через час хода хозяин катера решил зайти на какую-то базу за солью и принес, чуть ли не полмешка. Я про себя подумал, куда ему столько, но спрашивать не стал, было вроде как неудобно.

Хозяин катера был человеком лет пятидесяти, малообщительным и, как мне показалось, не особо веселым. Но это нас мало смущало, ведь мы мчались на охоту! На место прибыли мы к вечерней зорьке, которая сложилась не очень удачно, так как прошла в выборе места и знакомстве с особенностями здешней охоты.

Нас поразили бескрайние водные просторы и обилие дичи. Насколько видит глаз, повсюду тростниковые колки, словно скирды сжатого хлеба стоят в поле. Когда подъезжаешь ближе, видишь непроходимые, высокие заросли тростника. Он покачивает своими метелками и что-то шепчет, шурша острыми шершавыми листьями.

Поужинав, мы пораньше легли спать, чтобы завтра не проспать зари. Утром, еще затемно, разбрелись кто куда. Дно в плавнях твердое из-за толстого слоя ракушечника. Идешь будто по асфальту. Иногда попадаются углубления с мягким илом. В таких местах на поверхности видна трава. Нужно быть внимательным, чтобы не оступиться в темноте в таких местах и не упасть, Вода практически везде по колено, так что болотных сапог вполне хватает, но если вдруг разыграется стихия и ветер подует с моря, то уровень воды резко повышается, чуть ли не до пояса. Чтобы не стоять в ожидании лета уток на ногах, у каждого из нас имелись си-душки, представляющие собой заостренный кол с прибитой к нему доской. Кол с некоторым усилием вкручивается в дно, после чего охотник садится на доску и устраивается на ней со всеми удобствами. Мой друг оказался более предусмотрительным, чем я. У меня были только болотные сапоги, а он прихватил еще и прорезиненный комбинезон, который доходил до подмышек, поэтому ему было, что называется, «море по колено». Хозяин катера имел кулас — маленькую плоскодонку, на которой плавают стоя, толкаясь шестом. Так что когда ветер дул с моря, мне приходилось сидеть на палубе — крыше катера и ждать у «моря погоды».

Рано утром, еще в темноте, все пернатое население плавней поднимается на крыло и разлетается в разные стороны на кормежку: кто на поля, кто на мелководные участки водоема. Перед закатом солнца и до самой темноты дичь возвращается обратно на ночевку. В это время, куда ни посмотришь — всюду темные облака летящих птиц. Вокруг стоит многоголосый стон, воздух вибрирует от птичьих голосов, и сколько видит глаз — как мошкара, дичь. Летят лебеди, гуси, цапли, пеликаны, бакланы, всевозможные утки и кулики...

Однажды погода стала резко портиться. Подул сильный холодный ветер, поднялась большая волна. Мы запустили двигатель и пошли искать укромное место для ночлега. Вскоре нашли небольшой затончик, привязали катер и сошли на твердую землю. Ветер усиливался, стал накрапывать дождь, и вот ранее обычного полетела с полей птица, застигнутая непогодой. Мы решили постоять немного в камышах и поохотиться, несмотря на неуютную обстановку. Отойдя от катера, я встал недалеко от берега. Черные тучи едва не задевали своими рваными краями качающиеся метелки тростника, в лицо хлестал дождь, ветер срывал с поверхности воды брызги, и утки, ничего не разбирая, падали возле меня на воду. Они не знали, куда укрыться от такой непогоды — прятались в камышах, выходили на берег. Их можно было бить палками, и я не посмел стрелять в них, в таких беспомощных. Первый раз в жизни мне довелось видеть такое скопление разнообразной дичи прямо перед собой!

Среди ночи ветер стих, дождь прекратился, и утро обещало быть хорошим.

Мы проснулись, когда рассвет чуть забрезжил, и решили обследовать окружающую местность. Взяв длинную палку, я пошел, опираясь на нее, по черной, еле различимой в темноте тропе между густыми тальниковыми кустами и зарослями тростника. Через некоторое время впереди показалась небольшая луговина метров двадцать в диаметре. Пришлось обойти ее краем, так как на ней под ногами хлюпала грязь. Только я снова углубился в тростники, как впереди, в нескольких метрах от меня, что-то зафырчало и с ураганным треском понеслось в сторону. Я замер в испуге, не зная, что предпринять, затем развернулся и пошел назад к катеру. Когда совсем рассвело, мы решили посмотреть, что же там было? Оказалось, черные проплешины на луговине — это грязевые ванны кабанов. Тут все было ими истоптано и изрыто. Везде в заросли тростника уходили многочисленные кабаньи тропы.

Вечером после ужина, мы увидели вдалеке огонек и решили прибиться к этому месту — немного «побыть на людях». У берега стояла большая деревянная лодка. Около кормы на кирпичной кладке горел костер. Над костром висел чугунный котел, в котором варилась уха, рядом — чайник. Возле костра сидел древний дед — казах, в нагольной шубе и бараньей шапке, пробовал готовность ухи, отхлебывая из деревянной ложки. Тут же сидел, как мы узнали позже, его сын. Он резал широким ножом большими ломтями хлеб, щурился и отворачивался от дыма костра. Ему было лет пятьдесят, а отец называл его «мала». Сын рассказал, что у них в семье из всех восьми сыновей он самый младший, поэтому отец и зовет его так. Старику, около ста лет, но сколько точно ни он, ни его дети не знают. Он плохо говорил по-русски, и сын, хлебая уху, переводил его неторопливый рассказ. Все они, с женами и детьми живут вместе и работают в колхозе, занимаются кто чем. Осенью выходит с сетями на лов рыбы. Вот и сейчас их сети стоят недалеко от берега, а они здесь ночуют, оставшись как бы в роли караульных. С рассветом к ним придут помощники. Дед рассказал, что раньше он имел здесь свою «стойку» — плавучий магазин, табун лошадей, много коров, овец. Их семья считалась не особенно богатой, но и бедности не знали. Рассказал старый казах и про то, сколько раньше здесь было рыбы — не то, что сейчас. Когда речь зашла о тростниковых зарослях и кабанах, то «мала» рассказал, что кабанов там очень много, местные жители, ставят на кабаньих тропах самострелы — настороженные заряженные картечью ружья. Он качал головой, цокал языком и очень удивлялся, что меня там не убило, когда я рассказал ему про свою вылазку в кабанье царство.

В один из дней, когда мы собирались готовить обед, наше внимание привлекли громкие звуки, словно кто-то играл на трубе. Повернув в ту сторону головы, мы увидели медленно летящих в нашу сторону тройку лебедей. Хозяин катера схватил ружье. Мы закричали ему, чтобы он не стрелял, но, не послушав нас, он сдуплетил по птицам. Пара свернула в сторону и с набором высоты ушла за стену камыша. Задний лебедь как бы приостановился в воздухе и, расправив крылья, стал, постепенно снижаясь, удаляться от нас. Мы долго наблюдали за его полетом, пока он не исчез за камышом. Хозяин катера спрыгнул в кулас и, толкаясь шестом, быстро поплыл к месту падения птицы. Через некоторое время он вернулся назад с лебедем в куласе. Мы с товарищем стали стыдить его, а он, нимало не смущаясь, заявил: «Ничего, Бог простит. У меня на носу день рождения. Как раз будет впору на праздничный стол такого красавца поставить»,

В плавнях мы пробыли семь дней, вместо запланированных десяти. Мы с Пашей не относим себя к числу слишком чувствительных мужчин. Но, откровенно говоря, случай с лебедем настроение нам испортил сильно. И мы заторопились домой.

Тем более, что за семь дней настрелялись досыта. А что касается трофеев, то домой привезли по несколько закопченных уток и по кусочку купленного на рынке осетрового балыка. Женам и детям наши деликатесы понравились. Ну, а мы с Пашей часто вспоминаем охоту в Волжской дельте, так щедро одарившей нас охотничьей удачей, красотой своих пейзажей, встречами с интересными людьми, хотя не каждый из них оставил в душе добрый след.

Николай Иванов